Годах в семидесятых отправили моего дядю во Францию на конгресс по проблемам чего-то там. Делегатов понаехало тьма-тьмущая, посему, хоть в лицо всех и знали, но общались только на уровне — "здрасьте-до свидания" на тех языках, какие знали.
Так вот, как-то к столику, за которым трапезничал мой дядя, подошёл со своим подносом "знакомый" француз-делегат и, с наклоном головы, — дяде: "Бон аппети!"
Дядя призадумался — на "здрасьте" вроде не похоже... Поразмыслив, дядя встаёт и с кивком представляется: "Синицын!" Тот кивает, присаживается, и обед продолжается с улыбками друг другу и монологами про замечательную погоду.
На следующий день к нему в столовой опять подходит тот же француз с тем же "Бон аппети".
Дядя, конечно, удивился такой памяти, но повторил: "Синицын!", и трапеза продолжилась по обычному сценарию.
На следующий день опять "Бон аппети!" — "Синицын!"
Тут дядя смекнул, что тут так принято и, когда сам подходил, сам к французу со своим "Синицын" присоединялся.
Так они весь конгресс вместе прообедали.
Незадолго до отъезда дядюшку просветили, что "бон аппети" — это по-французски "приятного аппетита".
И вот приходит он опять в столовую, видит того француза, приближается к его столу и, улыбаясь, говорит: "Бон аппети!" На что француз ему отвечает: "Синицын!"
Дружба народов, блин...
