Истории онлайн - стр. 212

В 2005 один мой товарищ при увольнении нашел приказ НКО вроде 1928 года, по которому указывалось, что при выслуге в РККА 25 лет, при увольнении в запас, полагается именная сабля, какая-то продвинутая папаха и лошадь. Самое смешное, что приказ не был отменен.
Товарищ написал рапорт — его естественно послали, он из стеба обратился в суд — выиграл. Лошади не дали, а саблю и папаху торжественно вручили перед строем — тоже из стеба.
А приказ отменили.

Идет экзамен в Киевском государственном университете (год 1975), факультет радиофизики. Сдает сборная Украины по баскетболу (девушки). Девушка написала ответ, даже ответила на вопрос. Преподаватель: — Хорошо, давайте книжку. Студентка лезет под юбку, достает учебник, дает преподавателю. Тот стучит пальцем по лбу: — Зачетную книжку!!!

В перестроечные годы были такие шальные везухи и халявы, о которых теперь и мечтать нельзя. Наивный Запад верил в то, что кондовая Русь поворотила з@дницу в пользу цивилизованного рынка, и наводнил страну бесплатными образовательными программами. Мне, например, довелось провести полгода в Британии по программе стажировки молодых менеджеров в компании таких же жизнерадостных оболтусов со Всея Руси. После экскурсионной толкучки на лондонских биржах и в суде, поездки в Оксфорд и дегустации пива с вареньем (?) в пабах под занавес этого праздника жизни за счет британских налогоплательщиков нас повезли на тренинг по тим билдингу. Площадка напоминала пионерский лагерь с легким привкусом реалити шоу: пролезание через ячейки редко натянутого веревочного забора , чтобы не зазвенели колокольчики, лазание по канатам и прочие мечты Тарзана. Наши дамы кисло косились на свои шпильки и обреченно карабкались по дурацким лестницам — слетать с программы никому не хотелось.
Для последнего упражнения нас подвели к прямоугольной площадке, огороженной веревками на уровне пояса. В центре площадки стоял "колодезный журавель" — к верхушке вертикально врытого столба на шарнире была прикреплена поперек палка — один конец в 2 раза короче другого. С короткого задранного вверх конца на веревке свисала консервная банка. Вокруг площадки лежали какие-то грязные трубы, гайки и прочие железные фитюльки. Бледная, тощая, как селедка, англичанка с редкими белесыми волосиками пояснила, что надо разбиться на команды и с помощью фитюлек как можно быстрее свинтить нечто, достаточно длинное для того, чтобы им дотянуться до банки и эту самую банку опустить. Народ, уже достаточно раздраженный дуростью предыдущих заданий и опаздывающий на предвкушаемые с самого утра вечерние соблазны Сохо, тихо уперся и на "селедкин" бодрый призыв "Go!" не отреагировал вообще. Жительница Альбиона обвела растерянным взглядом неподвижную группу бесстрастно рассматривающих траву под ногами русских и только набрала воздуха в легкие, чтобы повторить задание, как наш Вован выступил вперед и с энтузиазмом переспросил: "Так Вы говорите, что задача заключается в том, чтобы банка опустилась?". "Ну да!" — с надеждой просияло островное создание. Менеджер руководящего звена солидной компании Вован с хитрющей мордой хулигана-шестиклассника подобрал с земли камушек потяжелее и, зажмурив левый глаз, метким броском запулил его в чертову банку. Банка обреченно звякнула и пошла вниз! Девушки в порыве благодарности за сохраненный маникюр устроили Вовану овацию. Мужики оскорбительно заржали, опуская тысячелетнюю британскую культуру тим билдинга. Англичанка разинула рот, хватая воздух, как окунь перед кастрюлей с кипятком.
— Это не по правилам! У нас были группы и из Германии, и из Японии, и из Китая. И все круили гайки! И вы должны!
-Зачем?— искренне удивился Вован. — Задача была, чтобы банка опустилась. Посмотрите, где банка? Вам нужен процесс или результат?
— Потому что ПРАВИЛА, — в бессильной ярости прошипела "селедка". Битва мировоззрений не оставляла ей никакий шансов на успех.
А мы пошли в ближайшую пивнушку заниматься реальным тим билдингом. Тем более, что и это тоже было оплачено британскими налогоплательщиками.

Швейцария. Давос. Крутой ресторан.
Сижу, пью пиво и, разглядывая меню, понимаю, что поесть прийдётся в другом месте — цены заоблачные. В дальнем углу сидят за полностью заставленным столом три конкретных насоса и, не переставая материться по-русски, на ломаном английском заказывают коллекционное вино за 2500 франков. Через некоторое время официант с поклоном ставит нераспечатанную бутылку на стол и уходит. Обматерив ненавязчивый швейцарский сервис, один из них достаёт из кармана складной штопор и уверенно открыв, разливает на троих это дорогущее вино. Насосы выпили его залпом и, скривившись, почему-то сразу стали запивать водкой. Весь обслуживающий персонал с неподдельным ужасом наблюдал за сиим действом, бросив на время работу.
Допив пиво, я подзываю официанта и на хорошем немецком прошу счет. Приняв меня за голландца (у них похожий акцент), официант негромко решил со мной пооткровенничать:
— Странный народ эти русские — пьют коллекционное вино!
— Наверное, деньги некуда девать,— осторожно предположил я.
— Да дело ведь не в деньгах, вино ведь после 25 лет уже пить не стоит — оно уже скисло и на него можно только смотреть, как на музейный экспонат.
— А этому?
— А этому было 120 лет — это был чистый уксус...

Однажды давно, когда в N-ском цирке ещё был собственный оркестр, коллеги оркестрового барабанщика решили над ним подшутить — не помню уж, за что. Дело в том, что, в ходе репетиций, музыканты, по указанию дирижера, дописывали себе в ноты трюковой акцент, соответствующий определенной точке в цирковом номере — эдакий "Быц!", сопровождаемый громогласным общим криком "Хэй!". Удачно подделав почерк коллеги, они трижды дополнили запись акцентами в самых неподходящих местах...
Оркестра в нашем цирке нет уже много лет, а воспоминание о душераздирающем шизофреничном "Быц! — Хэй!" на фоне пауз и пианиссимо, до сих пор живо в сердцах слушателей...

Одной из достопримечательностей Калининграда, доставшейся ему в наследство от Кенигсберга, является монументальная скульптура "Борющиеся зубры". Название скульптуры точно отражает ее сущность: два массивных бронзовых зубра, упершись крутыми лбами и задрав хвосты, жестко выясняют отношения друг с другом на высоком постаменте.
Художественная и натуралистическая пластика этой скульптурной группы прекрасно передает напряжение и драматизм схватки двух лесных гигантов, когда-то обитавших в лесах Пруссии. Видимо по этой причине, а также, потому что "Борющиеся зубры" располагалась у здания Земельного и административного суда Восточной Пруссии, скульптурная группа получила у жителей Кенигсберга название "Прокурор и защитник", точно отражающее взаимоотношение между обвинением и защитой в прусском судопроизводстве. В советских судах никакого противоборства обвинения и защиты не было в помине: все составные части советской машины правосудия работали в ярко выраженном обвинительном режиме. В результате прежнее аллегорическое название скульптуры Гипеля не прижилось и ему на смену пришло прозаическое — "Быки".
Став с 1946 года важным элементом архитектурного облика Калининграда, "Быки" тихо бодались в самом центре города на протяжении 30 лет, не пробуждая особого интереса к себе со стороны калининградцев. Уже само пренебрежительное название "Быки" говорило о том, что к этой скульптуре горожане относятся без должного пиетета. Это отражалось даже в привычках: свидание с любимой девушкой обычно назначалось у памятника Шиллеру, а простая студенческая или дружеская сходка с легкой выпивкой происходила, как правила, у "быков".
Так продолжалось до начала 70-х годов прошлого века, пока неизвестные озорники не привлекли всеобщее внимание горожан к полузабытым "быкам". Именно тогда, то ли в 72, то ли в 73 году, безымянные "миряне" впервые раскрасили красной краской на Пасху яйца борющимся зубрам. Информация об этом мгновенно распространилась по Калининграду и горожане тысячами направились к "Борющимся зубрам", чтобы увидеть новоявленное "чудо". Окрашенные яйца рогатых исполинов привлекали их взоры несколько дней, пока городские власти не спохватились и не ликвидировали следы откровенного хулиганства.
Через год ситуация повторилась. Опять в канун Пасхи неизвестные озорники окрасили мошонки быкам красной краской и опять городские власти в течение нескольких дней не мешали горожанам любоваться очередным пасхальным "подарком". Такое промедление трудно объяснить, так как хорошо известна расторопность советской власти при решении любых вопросов. Возможно, атеисты из руководящих партийных и советских органов считали, что таким образом они борются с церковными обычаями и обрядами.
Но не все чиновники в партийном и советском аппарате области и города были склонны попустительствовать шутникам-красильщикам. И на самом верху было принято решение положить конец их пасхальным проделкам с окрашиванием яиц "Быков". С этого момента начинается самая занимательная часть новой истории скульптуры "Борющиеся зубры".
Каждый год в преддверии пасхи к "Быкам" стали выходить на дежурство милицейские наряды. Их задача была предельно простой — воспрепятствовать действиям злоумышленников по раскрашиванию мошонки зубров. Казалось бы — чего проще. Следи за теми, кто крутится в дневное и, особенно, ночное время вокруг памятника культуры и пресекай незаконные действия злоумышленников. Тем более, что памятник на виду и хорошо освещен. Однако воспрепятствовать проказам "красильщиков" не получалось. Каким-то необъяснимым образом они находили возможность незаметно прокрасться к "Быкам" и раскрасить их мошонки. Сказывалась,
по-видимому, врожденная способность русских людей вести партизанские действия под самым носом противника. Чуть замешкался противник — партизаны тут как тут. В результате боевой вылазки — железнодорожный состав с вооруженной техникой пущен под откос, а "Быки" обрели новый праздничный прикид.
Наиболее ярким эпизодом противостояние "красильщиков" и милиции стал один апрельский день, когда "красильщики" наждачной бумагой очистили темную краску и патину на мошонках "Быков" и тщательно отполировали их до блеска. На ярком весеннем Солнце отполированные яйца засияли как драгоценные украшения. Вот тогда-то калининградцы и узнали, что собой представляют настоящие, а не сказочные золотые яйца. Смеха в городе было больше, чем на первое апреля. Не смеялись только в милиции и горсовете. Последовала жесткая команда -закрасить золотые яйца "Быков", найти и наказать хулиганов.
Закрасить, и скрыть свой позор для блюстителей порядка было нетрудно, а вот с поиском хулиганов дело не сладилось. Сразу поймать за руку злоумышленников не получилось, а искать их по оставшимся следам краски на руках или по наводке осведомителей было бесполезно. Как говорится в известной поговорке, не пойман — не вор. А ловить уже было поздно. Пришлось еще на один год отложить разборку с возможными осквернителями памятника культуры.
После случая с полировкой яиц "Борющихся зубров" стали охранять в предпасхальные дни как первых лиц государства. Только голубям и воронам дозволялось вступать с "Быками" в непосредственный контакт. Для людей такой контакт был запрещен. Разрешалось только осматривать скульптуру и фотографироваться на ее фоне. Это сразу дало положительный результат. Очередную Пасху "Быки" встретили без окрашенных мошонок. Однако торжество охранителей порядка было недолгим. Как только дежурство милиционеров прекратилось, яйца вновь выкрасили в красный цвет.
Так до перестройки и шла с переменным успехом борьба "красильщиков" и "охранителей". Ни одной стороне не удавалось добиться явной победы в противоборстве. Для "красильщиков" такая победа означала бы легализацию яркой раскраски яиц "Быков", для "охранителей порядка" -неприкосновенность естественного цвета их мошонок.
Перестройка и последующая либерализация экономики и нравов, похоже, склонили чашу весов в сторону "красильщиков". Новые власти Калининграда поняли тщетность своих попыток противостоять партизанским вылазкам "красильщиков" и махнули на их "художества" рукой. Возможно, этому решению способствовало и то, что на смену красному периоду в истории "Быков" пришел зеленый: в последние годы по только им ведомым причинам, "красильщики" стали использовать для раскраски мошонок "Быков" зеленую краску. В пользу этого предположения говорит личное восприятие автора: зеленый цвет мошонок не так бросается в глаза на фоне серо-зеленой патины скульптуры как большевистский красный.
Найденный компромисс между "охранителями" и "красильщиками" позволил Калининграду обрести еще один знаковый для туристов объект внимания, наравне с Кафедральным собором, могилой Канта или Музеем Янтаря. Вот и сейчас, когда пишутся эти строки, "Быки" бодаются друг с другом с позеленевшими от натуги мошонками в сквере возле Калининградского государственного технического университета. Как обычно возле них крутятся с видеотехникой туристы, снимая на память примечательную достопримечательность нашего города. И ничего страшного не происходит. Люди не становятся ни хуже, ни лучше оттого, что видят. Просто улыбаются и обмениваются веселыми репликами. А когда человек улыбается, он хоть немного становится добрее.

Видел в аэропорту: зал прилета, прилетел самолет, из дверей выходит десантник, в идеально сидящей полевой форме, в берете, морда как полагается. Никаких вещей, сумок, барсеток или чемоданов. И только в руках аккуратно держит маленький полупрозрачный пакетик — со второй, запасной тельняшкой.

Работал у меня в бригаде хороший мужик по фамилии Карх, видимо с немецкими корнями. Но, к сожалению, хорошие люди тоже болеют.
Так вот, попал этот дяденька в больницу, проходит несколько дней, отправляю его навестить двух женщин (тоже работали в бригаде). Всё чин чином: отпустил пораньше, денег на гостинец выделил.
На следующий день приходят обе и просто ржут. Объяснили так. Пришли они в больницу, передачу у них взяли, а в палату не пустили. Так они давай под окошком дяденьку выкрикивать. Все больные из окон повысовывались и на них как на дур смотрят. Кричали они его по фамилии, а как известно глухие согласные (в частности звук Х) на расстоянии не прослушиваются. Соответственно выглядело это так: стоят две взрослые тётки и во всё горло кричат "КАР, КАР, КАР....".
Вороны, блин, прилетели.

Работаю в большом супермаркете. Разговор с подругой.
 — Знаешь, я почти каждый день вижу потерявшихся мужей)). Они одиноко бродят по залу, заглядывают в разные отделы, но в итоге неизбежно мигрируют к ликёро-водочному. Там их супруги и вылавливают))
 — Потерявшихся? Я представляю картину. Так подойти, взять за руку: "Малыш, ты жену потерял?" Тот: "Ага", и слёзы на глазах. А ты: "Ну ничего, пока отыщется, поживёшь у меня! Ну не плач, не плач, тётя страшная, но добрая, тётя тебе и пива купит, и ролики" :=)
 — Ха! А он тебе: "А мне жена говорила у незнакомых тётенек ничего не брать!")) Так вот, сегодня бродил дяденька средних лет, толстенький, лысенький, в куртке (в нашу жару!). Долго бродил, потом ко мне подходит, в это время у него из куртки рыжий котёнок выглядывает! Как только он его пронести умудрился? И вот этот потеряшка смотрит на меня грустно-грустно, и говорит: "Милая девушка, мы от нашей жены отбились, а телефон у меня разрядился. Можно по магазину объявление дать? Верните нас в семью, пожалуйста, нам грустно". Я сказала, конечно, как в администрацию пройти, но котёнка пришлось мне посторожить)) Такой милый мужчина, вежливый... Повезло кому-то!
 — Объявление: "Найден потерявшийся муж Вася, 40 лет, фамилию не помнит. Плачет, хочет выпить и закусить. Супругу просим срочно пройти к администратору, так как запасы пива у нас кончаются!".

Вертинский давал концерт в маленьком клубе Минска. Перед выступлением они с пианистом М. Брохесом решили опробовать звучание рояля. Оказалось — жуть. Позвали директора, тот развел руками. Вздохнув, сказал: "Александр Николаевич, это исторический рояль — на нем отказался играть еще сам Шопен."

Летом прошлого года было, чтото вспомнилось. Поехали компанией на полудикий пляж. Жидкое с собой не взяли, понадеялись друг на друга. Ближайший магазинчик метров триста. Пришлось идти. Захожу, кондиционер все дела, кайф.
Девушка, мне два пива по два с половиной, пепси полторашку и легкую минералку охлажденную. Открываю минералку, холоднючая, кайф. Хорошо говорю. Она Хорошо когда хорошо. Поулыбались.
Через несколько часов жидкое закончилось пришлось идти опять. Девушка сделайте мне также хорошо как сегодня утром. Открывается шторка и выходит похоже муж с круглыми глазами.Пришлось обоим объясняться ни за что.

Прошлым летом было дело. Сняли мы с мужем дачу в поселке на отпуск. К даче бесплатно прилагалась кошка Фрося — идеальное кошачье существо: пушистое, красивое, ласковое и самостоятельное. Хозяйка пояснила, что Фрося считает дачу родным домом и регулярно сбегает туда, если попытаться забрать ее в город. Так что нам оставили мешок кошачьей еды и строгий наказ позвонить хозяйке, если Фрося пропадет из видимости больше чем на два дня.
В один дождливый темный вечер, наблюдая, как Фрося пристально разглядывает что-то в углу веранды (нам невидимое, но кошки-то особенные существа), разговорились мы с мужем о домовых и прочей деревенской нечисти. Так хорошо разговорились, что я всю ночь глаз не сомкнула, а посещение "удобств во дворе" под утро состоялось в сопровождении мужа: одной было до слез страшно.
А утром — началось. С трюмо на той самой веранде исчезла одна моя серьга: я каждый вечер складывала украшения в блюдце на трюмо и точно помнила, что вчера обе серьги были на месте. Из комнаты окликнул муж: не брала ли я пятьсот рублей со стула у кровати. Он их с вечера специально положил, чтобы на заправку съездить.
Целых две недели из дома пропадали самые неожиданные вещи. Я недосчиталась бус, флешки и начатого вязания, муж — наушников и майки. Нечисть обнаглела вконец: пропалало то, что всегда клали на одно и то же видное место. А Фрося продолжала в упор разглядывать темный угол веранды, чем страшно нас нервировала. Регулярное чтение крипипасты с ноута только подливало масла в огонь.
И вот — отъезд. Пьем чай с хозяйкой, она приглашает приезжать еще, муж со смехом рассказывает про домового... и хозяйка, всплеснув руками, кричит: "не сказала же я вам!" — и бежит в сторону тех самых удобств во дворе. Там с обратной стороны — кладовочка, где хранится садовый инструмент и всякие старые тряпки.
На полу кладовки мы обнаружили целую сокровищницу. Бумажные купюры — помятые, но целые. Резиночки для волос, в которых я опознала только одну свою. Шишки, маленькие луковицы, рваная бумага, тряпки, среди которых и майка мужа, наушники, бусы, пропавшие серьга и флешка. Вязание тоже нашлось, хотя было уже непригодно к продолжению. Из неопознанных вещей почему-то особенно запомнился резиновый пупс.
Идеальная кошка Фрося страдала странной разновидностью клептомании. В кладовке у нее действительно была сокровищница, куда воровка тащила все приглянувшееся. По каким признакам, кроме возможности унести в зубах, вещи приглядывались Фросе, — загадка. Но самую большую слабость она, видимо, питала к резиночкам для волос и бумажкам, деньгам в том числе.
Хозяйка извинилась и предположила, что Фрося должна была родиться сорокой, вон и окрас подходящий, но что-то не сложилось.
Взгляда Фроси, заставшей нас над разоренной сокровищницей, не забуду никогда.
Если в этом году получится снять ту же дачу — привезу ей резиночек и бумажек и разложу на видных местах. Пусть клептоманит. Должна же в идеальной кошке быть... хм... изюминка.

Москва. Заезжая труппа давала в Михайловском манеже "Тараса Бульбу".
В сцене, где Тарас убивает своего сына, Бульба мучительно долго стаскивал с плеча зацепившееся ружье, приговаривая: "Подожди, Андрий, вот сейчас я тебя убью!".
Бедняга Андрий терпеливо ждал пока его убьют, а ружье все никак не поддавалось.
Наконец, распутав ремень, Тарас воскликнул: "Я тебя породил, я тебя и убью!" — и нажал курок...
Не тут то было — осечка. "Погоди, Андрий, я тебя сейчас убью! Я тебя породил, я тебя и убью!", — запричитал снова Тарас Бульба, тщетно нажимая на курок под гомерический хохот зала.
Наконец, за кулисами кто-то сжалился и ударил доской об пол, имитируя выстрел... Увы, в этот момент отчаявшийся Тарас Бульба уже рубил сына саблей.

Ходил как-то в аквапарк.
Стою значит в очереди на такую закрытую, черную внутри и очень высокую горку, очучения надо сказать в ней!!! (представьте — падаете вы в полной темноте)
И вот девочка (лет 10) ушла в эту черную дыру, а внизу все не выпадает...
Её мама, да и все вокруг, уже начали беспокоиться, горка-то крутая — вылетаешь уже секунд через 20, а тут минуты 4 уж прошло. И тут это чудо со словами "Мама, как страшно!!!" выползает к нам НАВЕРХ!!!

1983-й год. Дрезден, восточная Германия.
День Х. То есть в военном гарнизоне ГСВГ выдали зарплату. Дабы не нарушать славные традиции, группа старших офицеров в составе пяти человек единогласно принимает решение: отметить это дело рюмкой чая за дружеской беседой. Когда "на штанге" у каждого было грамм по семьсот, решили направляться в сторону дома.
На автобусной остановке — не многолюдно, лишь несколько немцев. Наши останавливаются в сторонке и, почти не покачиваясь (годы тренировок!), ожидают автобус, продолжая беседовать не на повышенных тонах. Через пару минут на сцене нарисовывается о-о-очень среднего возраста немка с каким-то бобиком на поводке. Шавка небольшая, породистая, но из категории "мозгов чуть меньше, чем у валенка". Что ей не понравилось в русских — одному собачьему богу известно. Может, наша форма, может, ботинки у кого-то не тем кремом начищены. В общем, это противное созданье набирает побольше воздуха в легкие и начинает непрерывно истошно гавкать на подполковника.
Мужик, явно не любящий, когда его перебивают, не раздумывая, выдает шавке хорошего пенделя. Теперь истошным криком заходится немка. Поскольку уровень немецкого у наших — на уровне "данке-битте", никто ничего из ее тирады не просек. Зато все прекрасно понял полицейский, проходивший неподалеку. Услышав, что это — далеко не благодарность доблестным советским офицерам за непосредственное участие в сложном деле дрессуры, решает вмешаться. Остановив землячку на полуслове, обратился по-немецки к нашим. Кто-то все-таки, окончательно исчерпав запас немецкого, выдал: нихт ферштейн! Полицейский достает из нагрудного кармана книжку с бланками штрафов, что-то заполняет и знаками показывает подполковнику: 20 марок. Тот, пожав плечами, спокойно достает наличку из кармана. Как назло, только купюры по 50. Полицейский, пошарив по карманам, опять же знаками объясняет: сдачи нет. Все офицеры начинают рыться по карманам, но подполковник выдает:
— Ребята, все пучком, ща улажу.
Успокаивающий жест в сторону полицейского, говорящий: сдачи не надо! Потом разворачивается и...от всей души в...вает еще раз шавку. Та, визжа в унисон с хозяйкой, на поводке описывает идеальную окружность и приземляется в аккурат на исходную позицию.
Полицейский с диким гоготом складывается пополам, немцы на остановке цепенеют, на лицах офицеров эмоций не больше, чем у индейцев... Хозяйка подхватывает шавку подмышку и уносится, обгоняя автомобили. Через пару минут полицейский немного приходит в себя, и, икая и всхлипывая... прячет в нагрудный карман квитанции.
Подходит автобус, наши невозмутимо загружаются. На остановке остаются абсолютно все оцепеневшие немцы в ожидании следующего автобуса. С места действия, не торопясь, удаляется полицейский, размазывая слезы по лицу.