Сторож Петрович, пошатываясь, выбрался из вагончика и вдохнул свежего
ночного воздуха. Кругом благодать, такая милая его сердцу — очередная
зависшая во времени стройка века, которую он охранял. Стройка уж лет пять как никому не нужная, тем более что с нее стырили уже все что можно, и поэтому занимался Петрович по ночам в основном тем, что гнал ядреный самогон по одному ему известному рецепту.
Аппарат, собранный с применением неизвестных науке технологий, который бы вызвал у физиков (да и химиков) всего мира неутолимую зависть, был искусно замаскирован в вагончике, так что Петрович был практически счастлив.
Компанию ему составлял только маленький телевизор да кот Кабан, любитель пива Хольстен и воблы.
Петрович всмотрелся в звездное небо, улыбнулся и направился к деревянному строению, в народе называемому "сортир". Раздавшийся грохот сначала не запал в его сознание, поскольку недалеко был военный аэродром, и там частенько проводились ночные полеты. Но когда затряслась земля, и сортир едва не развалился, ему подумалось, что долгострой решил приказать долго жить. Петрович развернулся, дабы броситься на спасение своего уникального
имущества и кота Кабана, но никуда не побежал, а изумленно уставился на трещину в земле. Трещина полыхала потусторонним огнем и быстро
расширялась.
— Афуеть! — вынес вердикт Петрович и попятился.
Из трещины, ставшей уже пол метра шириной, показалась огромная когтистая лапища, впилась пальцами в землю, затем показалась другая, и из разлома кто-то принялся вылезать. Петрович сумрачно сфокусировал взгляд на нежданном госте. Три метра росту, мощные рога короной, могучая грудь, покрытая чешуей и яростные желтые глаза со змеиными зрачками. Да, и еще запах, ну тот самый — серы!
— Пади ниц, человече, перед посланцем Люцифера! — громогласно сказало
чудовище, опустило голову и выпустило из ноздрей дым.
— Ниц, значица! Перед посланцем, значица! — сказал Петрович, покопался в ватнике и извлек на свет Божий монтировку, с которой не расставался практически никогда. Размахнулся и, что было сил, забубенил посланцу прямо промеж рогов. Благо голову тот опустил.
Рогатый изумленно хрюкнул и потер лапищей ушибленное место:
— Ты чего? Совсем охренел? Больно ведь! Я ж демон!!
— Демон, значица! А что ж ты подлюка творишь-то! — пошел в наступление Петрович — Тута стройка! Объект можно сказать государственной важности, а ты енто... фундамент ломаешь! Уххх!!!
Петрович агрессивно замахнулся монтировкой, демон попятился.
— Ну ни хрена себе! — очухался демон и захлестал себя хвостом. — Уж не обознался ли ты человече? Приглядись, с кем говоришь...
— Я чего тута приглядываться? Ходют тут всякие, не дают отдохнуть
трудовому человеку. Щас вот милицию вызову. Ишь ты! Панки всякие
оборзевшие шляются, трещины планом строительства не оговоренные делают!
Демон расхохотался, периодически выпуская языки пламени:
— Я убью тебя быстро. Как первого клиента. Твоя душа будет меня веселить в Аду, — официальный представитель Люцифера протянул руку, схватил сторожа поперек тела и поднес к пасти. Несло из этой самой пасти просто жутко, и Петрович решил отомстить. Как? Правильно! Он дохнул в ответ! Могучий сивушный выхлоп едва не сбил с ног пришельца, тот выпустил сторожа, и, откашливаясь, лихорадочно вдыхал свежий ночной воздух.
— Что это было??? — спросил демон, протирая глаза.
— Хех! Бояровка енто! Мой рецептик. Ексклюзив, так сказать... А ты, я
гляжу, слабоват будешь... — хитро прищурился Петрович. Демон прокашлялся, сморкнулся в сторону, едва не оступившись в трещину, и взревел:
— Я великий воин! Я бился с силами света и побеждал многих! Не то, что мелочь вроде тебя... Ты хочешь бросить мне вызов, человек?
— А чего не бросить-то? Можно и вызов. Что-то думается мне, что литра
первача ты не осилишь, хоть будь ты трижды демон! Ну-ка, почапали со мной, щас проверим, насколько ты силен...
Демон, обалдевший оттого, что ему так просто бросил вызов этот странный человек с синим носом, поплелся следом. Петрович аккуратно переступил трещину в узком месте и гостеприимно распахнул дверцу бытовки.
Бочком-бочком демон протиснулся в помещение, устроился в уголке, свернув хвост колечком, и удивленно уставился на кота.
Кабан, налакавшийся пива из блюдечка, сидел на столе напротив телевизора, и пялился в экран, не обращая никакого внимания на окружающее. Иногда он подтаскивал к себе лапой воблу и отщипывал кусочек.
— Хехе, ну вот нас и трое стало! — крякнул Петрович и извлек из хитрой заначки пятилитровую бутыль с мутной жидкостью, а так же две древние кружки с ободранной эмалью. После того как жидкость весело стала плескаться в таре, по бытовке разнесся одуряющий запах первача. Демон чихнул:
— Тебя звать-то как, подлюка? — по-доброму спросил Петрович и протянул гостю кружку.
— Асмодей! — ответил демон и с сомнением поглядел на угощение
— Ну! Вздрогнем за знакомство! — изрек тост сторож, Кабан как по команде приложился к блюдечку и икнул.... Демон выпил и вздрогнул так, что вагончик едва не развалился
— Между первой и второй перерывчик не большой! — "обрадовал" Асмодея
Петрович и набулькал вторую дозу....
..... Прошло 2 часа....
— Ик, Петрович? — спросил Асмодей, принимая n-ю кружку, громогласно икнул и выпустил язычок пламени.
— Шо тебе, родненький? — Петрович обнял ополовиненную бутыль.
— Петрович, а ты меня.... ик... уважаешь? — спросил демон и выпил. Потом занюхал хвостом: — Уххх, сильна твоя бояровка!!!
— Уважаю, Асмодейчик. Ты енто, мужик — во! — отлепился от бутылки сторож и разлил по новой. Кабан, уже упившийся, тихонько посапывал перед телеком, свернувшись калачиком и положив лапу на воблу.
— Слушай, а давай ко мне, а? У меня бабы, обалдеть!! — вдруг сказал демон.
— Даже Клеопатра есть! Такая б..., я тебе скажу! Пошли, а?
— Нет, уж лучше вы к нам... — ответил Петрович и достал вторую бутыль...
....Прошло еще 3 часа...
— Пппетрович! Я тебя люблю! Дай я тя ппппоцелую! — Асмодей протянул
когтистую руку.
— Асмодей! Ты вот такой мужик! — ответил сторож, — но нам уже пора, скоро домой идти, а там жена...
Петрович запечалился.
— А хочешь я это... Я ее в эту, как ее, геенну огненную отправлю? Навеки, а?
— Неее, уж поди 40 лет прожили. Привык!
В окно блеснул первый луч рассвета, Асмодей прищурился:
— Вот так всегда, только начнешь отдыхать... Петрррович, я домой! — сказал демон, с трудом выбрался из вагончика и распластался на земле, собираясь с силами. Следом показался Петрович с пузырем. Демон встал, покачнулся и прицелился в трещину взглядом.
— Петрррович, я тя люблю!
— Ты это, ты заходи еще! — сказал Петрович и протянул пузырь — На, возьми, с утра поправишься!
Едва нащупав подарок лапой, Асмодей сказал:
— Вот Люцеферу покажу... Будем в гости ходить. Бывай, человече! Ик! —
потом смахнул слезу, и прыгнул в разлом. Трещина затянулось, будто ее и не было. Петрович быстро прибрался в бытовке и отправился домой, где его ждала Клава... Наверное, со скалкой...
— Эх жаль я отказался, шоб в геенну ее забрали, — подумал Петрович и
нащупал в рукаве монтировку...
***
Сторож Петрович совершал ночной моцион, или, попросту говоря, отливал, оперевшись на покосившийся с последнего посещения Асмодея косяк деревянного сортира. Вечер удавался — приговорив поллитру чудо-напитка собственного изготовления, Петрович был доволен собой, своим местом в жизни в частности, а так же международной политической обстановкой в общем.
Позлившись на внешнюю политику США, Петрович потом долго смеялся,
посмотрев по телевизору очередной репортаж о Джордже Буше. Высказывания его так веселили, что он похохатывал, показывал большой палец и иногда восклицал:
— Во дает! Петросян американский! Задорнов ковбойский, — завидев же
Кондолизу Райс, Петрович перебирал губами, по слогам произнося ее имя, и хмыкал, — А в школе ругаются так, Кондон, надо ж!
Потом он вспоминал жену, импульсивно хватался за монтировку и печалился...
Снаружи раздался какой-то странный звук, Петрович поднялся и выглянул в окошко — двое вскрывали склад.
— Ворують! Как есть ворують! — возмутился Петрович, — И без меня! Кабан?
Кот повернул к хозяину похмельную морду и мурлыкнул:
— Остаешься за старшего! Всех, кто не я — рвать! Тогда еще пива куплю, — распорядился по-военному Петрович, вспоминая молодость и свое звание прапорщика запаса. Он уже совсем было захотел выскочить и настучать монтировкой всем, кто попадется под руку, но потом передумал. Вместо этого он тихонько вышел из вагончика, обошел его, и с другой стороны присел на корточки, вооружившись куском мела.
Сторож стал рисовать на асфальте странные знаки, которым его научил
Асмодей, и шептать всякие чуднЫе слова. "Чернокнижник, ёпть!", подумал про себя Петрович, и скептически осмотрел результат трудов.
— Ну, и долго ждать-то? Слышь, как там тебя, Асмодеюшка, вылезай, — позвал Петрович в нарисованное.
— Ага, вылезай, — тут же раздался голос демона, — Я тебе как говорил
делать? Кругом надо было обвести еще, балда! А так у нас с тобой просто конференц-связь. Чего хотел-то?
— Дык это, я тебе того... грешников нашел! Двоих.
— Ууууууу! У нас этого добра у самих навалом, сами не знаем, куда девать.
Вон, уже некоторых в рай отправляем, насильно — не хотят они туда, знают, сволочи, что котлов у нас не хватает, и пока до них очередь дойдет, вечность-то уже и кончится. Небось еще алкашей каких подобрал?
— Нет! Воры!
— Это неинтересно. Ладно бы маньяки какие, или государственные
преступники, или знаменитость какая. И вообще, ты не забыл? У нас с тобой бартер и натуральный обмен, мне Сатана еще с прошлого раза запретил от тебя кого-нибудь нахаляву брать. Знаешь, как мы с тем гаишником намучились, который тебя на пятьдесят рублей оштрафовал? А знаешь, как тяжело обосранный с перепугу котел отмывается? Пришлось отпустить...
И тут Петровича осенило! Так осенило, что он аж подбоченился и принял
стойку Наполеона.
— Ишь ты, напыжился! — хыкнул Асмодей, — Чего задумал-то?
— Буша почем возьмешь?
— Кого? Пендоса этого, что ли? — удивился демон, — А нахрена нам придурок этот? Пусть его в рай берут и сами мучаются.
— Да чего ты ломаешься — сам же говорил знаменитость надо, ему предлагают, а он еще и кочевряжится. Уж знаменитее его не придумать!
— Неее, ты не понял! Нам не такие надо.
— А какие еще-то?
— Мадонну бы... — мечтательно причмокнул губами Асмодей, но осекся, —
Черт! Выбрала же имечко себе. Опять от Сатаны по губам получу. Ладно,
погодь, я щас. Он меня вызывает.
Петрович закурил. О грабителях он уже успел позабыть. В перерывах между затяжками, он любовно поглаживал монтировку.
— Кхе-кхе, — откашлялся Асмодей, — Слыф? Фопщем Сатана заинтирисафался тфоим предложением нафчет Буфа.
— Эй, а чего это ты шепелявишь?
— Фепелявю? Тебе кафыцо...
— Ага, получил-таки по губам!
— Не перебифай! Расгофор не об этом. Вопфщем с тебя цыфтерна бояровки, и мы Буфа у себя пригреем.
Петрович аж присел от такой новости:
— Так много?
— А фто ты хотел? Известная фигура...
— Ладно, — Петрович заторопился, прикидывая количество исходных
ингредиентов. Прикинул и присвистнул — успеть бы, возраст ведь.
— Ну так ты чего? Насчет жены не передумал?
— Да ну тебя! — отмахнулся сторож, — не до того сейчас!
И стер ногой рисунок, не попрощавшись. Надо было срочно готовить самогон!
Так что ждем граждане, ждем и надеемся!
Если кто помочь желает — все к нижеподписавшемуся!
