Історії онлайн - стор. 170

В конце девяностых после института довелось мне поработать в команде звукачей Дома Культуры нашего города. Кроме меня в команде был наш бригадир — Дядя Миша и девушка, назовем ее Леной. Лена попала к нам после радиотехнического колледжа, а Дядя Миша наоборот уже был одной ногой на пенсии. Они постоянно спорили друг с другом: Лена утверждала, что для успеха в жизни нужен только талант и напористость, а Дядя Миша был уверен, что без соответствующего образования от человека проку не будет.

В тот день мы проверяли звук перед большим концертом, посвященным дню города. Рядом занимались своим делом местные телевизионщики, Лена злобно смотрела на них и шипела, что они ничем не лучше и не умнее, а зарабатывают в три раза больше нее. "Ну чем я хуже них" — говорила она Мише, "что они знают и умеют такого, что не умею я?". Особенной ненависти удостоилась местная телеведущая: "От ведущей вообще ничего кроме подвешенного языка не нужно". Дядя Миша же спокойно отвечал: "вот пойдешь в институт и узнаешь, сколько всего нужно знать, чтобы на телевидении работать".

В это время появился Иосиф Кобзон, который осматривал сцену и зал, где ему через пару часов нужно было выступать. Лена увидела его и сказала нам: "я ничем не хуже ее, вот смотрите, сейчас у Кобзона интервью возьму — он даже ничего не заподозрит... Кстати, как его отчество?". "Иосиф Виссарионович" — сказал я и прежде чем дядя Миша успел открыть рот, Лена схватила радио-микрофон и рванула к нему.

Что было дальше мы не слышали, только видели, как Иосифа Давыдовича передернуло и он отмахиваясь от нее руками быстрым шагом бросился к гримерке. Лена вернулась и долго не могла понять, почему мы вдвоем катаемся по полу. А когда поняла — два месяца со мной не разговаривала.

Летом Лена уехала в Москву поступать в институт, больше мы ее не видели. Вряд ли бы я вспомнил столь древнюю историю, если бы вчера мне не позвонил Дядя Миша и сказал: включай скорее телевизор, такой-то канал. Включаю — Лена на улице берет интервью у прохожих. Если ты это вдруг прочитаешь — прости нас!

Звонок. На пороге сосед с помятой от похмелья физиономией. Просит занять на бутылку до получки. Я уже было потянулся за кошельком, но тут подбежала жена с бутылкой, которую я держал дома в качестве заначки: "Денег нет. Возьми бутылку. Но с условием. Вернешь такую же". На другое утро сосед снова в дверях с просьбой занять еще и обещанием вернуть вдвойне. Я по привычке собирался дать денег, но снова вмешалась жена: "Ты бутылку вернул? Нет! Мы как договаривались? Вернешь бутылку — можешь приходить занимать еще." Грустный сосед уходит. На мое недоумение жена поясняет: "Он тут всех соседей достал. Дашь ему денег, один раз может и вернет, но потом так и будет занимать, ссылаясь на то, что прошлый долг вернул. А так, чтобы вернуть долг, надо купить бутылку. А если в руках бутылка, то зачем занимать денег?"
Сосед и вправду больше у нас не появлялся.

На склоне лет все чаще вспоминаем молодость. Вот и мне вспомнилось. Середина 60-ых. Забытое Богом селение, неподалеку исток р.Тетерев. В те далекие времена концерт художественной самодеятельности местных талантов приравнивался к современному заезду известных звезд. Всю программу вечера уже и не вспомню. А вот один эпизод врезался. На сцене какая-то пьеска про посиделки молодежи — в общем актуально. После посиделок молодежь расходится парами с соответствующими разговорами. Но вот одна пара остается в эпицентре. Парень оказывается перед закрытой дверью или калиткой, за давностью уже не помню, и начинает уговаривать девушку открыть. А девушку звали Устина. В разговоре парень продолжает упрашивать применяя уменьшительно-ласкательные имена производные от Устина. Когда он дошел до "Ну открой, Устюся" зал взорвался. Мне казалось, что потолок, подпертый двумя стойками, сейчас рухнет. Многие смеялись до слез. Я до сих пор так и не знаю, было ли так по сценарию или была отсебятина. Артист и по жизни был комиком. После окончания школы жизнь нас разбросала по свету. Если кто, прочитав эти строки вспомнит тот случай, озовитесь. В одноклассниках зарегистрирована наша начальная школа.

— Прекрати реветь, а то дядя тебя заберёт! — молодая мамочка пугает мною ребёнка, орущего на весь автобус.
Бесполезно, малой кричит пуще прежнего. Прихожу на помощь:
— Если не успокоишься, то я заберу твою маму.
Тишина и покой!

Конец семидесятых. У меня начинается отпуск. Еду на "Жигулях" из Москвы в Краснодарский край к теще в гости (жена с ребенком уже там). Чудесный летний день, хорошее настроение.
Чудесный день без чудес не обошелся! В Воронежской области вдали от населенных пунктов на пустой трассе, впереди идущий местный "Жигуль", показав правый поворот, резко перестраивается налево, пытаюсь уклониться от столкновения,и чуть-чуть не успеваю,— цепляю его крылом.
На мой вопрос: "Ты что творишь?" Водила в ответ: "Извини, я удобную парковку искал".
Ему не понравилась парковка справа, он углядел удобную парковку через "встречку"(!) , почти с обочины пошел влево и в зеркало заднего вида уже не смотрел! Крыло у меня прилично помято, денег у него мало, на пол-ремонта, но делать нечего — беру хотя бы это.
Разъезжаемся. Настроение, естественно, на нуле. Проезжаю еще километров 150, на посту ГАИ меня тормозят и "гаишник" — сержант, парень моих лет, видя, что я один, просит подвести его до ближайшего городка.
В пути меня спрашивает: "Что, Москва, такой грустный?"
Отвечаю: "Будешь грустный, если ваши воронежские право-лево путают".
Рассказываю ему всю историю, он не верит, мол, не может быть и хохочет!
И тут, вдруг перед нами самосвал из крайнего правого ряда, тоже показав правый поворот, резко уходит влево, делать левый поворот! В этот раз я успеваю притормозить и увернуться!
Мне уже самому становится смешно,говорю: "Ну,теперь-то ты веришь, что воронежские право-лево путают?"
Он: "Теперь верю!" — и, вытирая слезы, сам аж сгибается от смеха!

Жил-был в Одессе мужик один, Боря. Работал тихонько в конторе "Одеслифт" ремонтником, звезд с небес не хватал, но на хлеб с маслом хватало. Борю на работе любили, потому как были у него золотые руки и незлобный характер.
Так бы и чинил себе Боря одесские лифты до пенсии, но вынесло его с семьей на американский берег третьей волной русской эмиграции в 197... году.

В то золотое для Америки время, советских эмигрантов в стране было мало. Поэтому в небольшой местной компании по ремонту лифтов, куда Боря пришел наниматься на работу, очень удивились. Удивились тому факту, что он из СССР, а еще больше тому, что с английским на уровне "твой моя не понимайт", он надеется получить работу.
Но работу Боря все-таки получил. Починив старый допотопный лифт в том самом здании, где находился его работодатель..
А потом несколько недель подряд Боря успешно ремонтировал лифты, за которые никто другой не хотел браться.

Хозяин Бориной конторы не мог нарадоваться новому работнику, но тут одна из диспетчеров пожаловалась хозяину, что с Борей невозможно работать.
— Он ничего не понимает по-английски, — возмущалась она, — ему невозможно ничего объяснить, ну что мне делать??
— Все очень просто, дорогая, — был ответ, — либо вы быстро выучите русский язык, либо я вас уволю. Найти другого диспетчера — не проблема, а второго такого Бориса я найду навряд ли...

Разговор у шефа.
Я:
— Василий Александрович, заказчик достал, задолбал, сил нет, разберитесь с ними, или я их пошлю!!!
Шеф:
— Это наши основные заказчики, послать их мы не имеем права, и вообще по законам бизнеса мы должны их всячески любить и ублажать.
Я:
— Я наёмный работник и предпочитаю любить заказчиков исключительно через начальство.
Шеф:
— Мда... Так изысканно меня ещё никто г@ндоном не называл.

Вы вот себя жалеете иногда — мол, работаю с утра до ночи, не покладая рук, и после выходного нужен выходной, чтоб от выходного отдохнуть... Да, так это у нас официально два выходных.
В Японии, говорят, выходной вообще только один — и радуйтесь. А бывает, что у кого-то и вовсе выходных не бывает. Это, конечно, грустно.
Но согрейте себя мыслью, что где-то бывает и еще хуже. В Германии есть фирмы, которые эксплуатируют сотрудников более 7 дней в неделю. Вот только что: читаю газету, объявления о вакансиях.
Вакансия распространителей газеты: "Требуются сотрудники... хорошая оплата... Время работы: с понедельника по воскресенье с 9 до 16 часов. В другие дни недели — по договоренности."
Во как надо устраиваться!

Я оперуполномоченный 23 лет от роду. Фигура рядовая и работящая. Неделю назад брали группой дилера мелкого — героин сбывал в частном секторе. Я и коллега (девушка-сверстница) были на подхвате и изображали как бы гуляющую пару. Когда уже вот-вот с поличным брать надо, к нашей "влюблённой паре" докопались трое гопников с традиционными претензиями. Махать кулаками и корочками было чревато срывом задержания. Выворачивать карманы и обнаруживать там те же корочки с табельным "макаром" — тоже. Пришлось с барышней позорно драпать метров так 300. Потом прыгнули в личный автомобиль бэушной модели, стоявший за углом, и вокруг поехали — обратно окольным путем. Но задержание и без нас провели. А гопники смылись, что было очень жалко.
А теперь самое интересное. Эти деятели срисовали номер моей машины и каким-то образом вычислили, где я прописан. Как я понял, решив, что я так здорово бегаю (т.е. трусливый фраер) и владею машиной (т.е. деньги есть), они были озарены знамением срубить на мне бабла и дня через три объявились у меня под окнами и стали "незаметно" ошиваться около машины. Получилось немного не по их сценарию, но очень всё же неплохо.
В общем, сейчас они сидят в обезьяннике и ждут адвоката, я дал показания и строчу сюда эту нехитрую историю.

Колмановский рассказал, что сегодня, до прихода к нам, он успел выступить на каком-то заводе. Его отвезли туда к одиннадцати часам дня, и он пышно (теперь почему-то употребляют нелепое в этом значении слово "пафосно") позавтракал с руководством завода в роскошном директорском кабинете. Но настал час перерыва, и его с почтением проводили в заводской клуб. Зал был набит людьми, а на сцене никого и ничего не было... Нет, не совсем так: на сцене стоял небольшой стол, покрытый красной скатертью, и два стула. На один уселся директор, другой он предложил занять Колмановскому. Тот ещё раз внимательно осмотрел сцену, но так и не смог обнаружить никаких признаков рояля, пианино или даже, скажем, захудалого клавесина.

Он несколько нервно спросил у директора, на чём ему предстоит играть. Тот благодушно ответил, что старое фортепиано списали и выбросили, а новое уже куплено и будет доставлено через несколько дней. Но ведь это не концерт, а встреча, и если Колмановский расскажет рабочим несколько историй о том, как он создавал известные всем песни, все останутся очень довольны и нужный эффект будет достигнут, а, в крайнем случае, у них где-то есть аккордеон...

Даже при рассказе об этом лицо Колмановского стало каменным, и я представил себе, как был удивлен директор, когда рядом с ним вместо мягкого, легкомысленного, интеллигентного собеседника оказался непреклонный и резкий профессионал, который недвусмысленно объяснил ему, что он композитор, а не мастер разговорного жанра, и если в клубе фортепиано нет, то он немедленно встанет и уйдёт.

Директор мгновенно утратил благодушие, подозвал кого-то из своей команды, переговорил с ним по-азербайджански и успокоил Колмановского, что несколько рабочих поехали на соседний завод и привезут оттуда рояль минут через пятнадцать. И действительно, довольно скоро появились люди, которые вкатили на сцену рояль. У него западало несколько клавиш, но, в общем, играть на нем можно было вполне. Так что история кончилась благополучно.

По ходу рассказа почему-то мрачнел Фельцман, а в конце не выдержал и заметил, что благополучный конец — это смотря на чей взгляд, и рассказал, что он в это время выступал на соседнем заводе и, несмотря на западавшие клавиши, исполнил свою необычайно популярную в те годы песню "Ландыши" и вызвал бурную реакцию зала. Он встал и вышел на авансцену раскланиваться. Зрители апплодировали и кричали: "Бис!". Но когда Фельцман решил повторить песню и пошел к роялю, то инструмента на месте не оказалось: его быстро волокли куда-то какие-то подозрительные люди. Так что Колмановский косвенным образом сорвал его удачное выступление...

Жили-были три сестры. Одна была ленивой-преленивой. Вторая — злой-презлой. А третья и умница, и красавица, и рукодельница — любо-дорого посмотреть.
Однажды утром остановилась у ворот их дома телега. Сёстры вышли посмотреть, кто приехал. На телеге сидела незнакомая пожилая женщина.
— Кто ты? — спросили они.
— Я — ваша Судьба. Пришло время выходить вам замуж.
Посадила их Судьба на телегу и повезла выдавать замуж.
Заехали они в первую деревню. Видят, в поле парень пашет, и в руках у него любое дело спорится. Если нужно что-нибудь починить или построить, все к нему идут.
— Вот это — твой, — говорит Судьба первой из сестёр.
Высадили сестру и поехали дальше. Заехали в следующую деревню. Там парень живёт такой, что никому в помощи не отказывает. Добр ко всем. Нарадоваться на него народ не может, такой молодец.
— Вот это — твой, — говорит Судьба второй из сестёр.
Высадили сестру и поехали дальше. Заехали в третью деревню. У последнего дома, в грязи, у разбитого корыта лежит лежит пьяный. Остановила Судьба телегу и говорит:
— Это — твой.
— Да на кой он мне?! — взмолилась третья сестра. — Я же и добрая, и хорошая, и рукодельница! А ты мне такого жениха даёшь! Вон сёстрам каких нашла! Что, других для меня нет?
— Другие есть... — ответила Судьба. И, вздохнув, добавила: — Но этот без тебя пропадёт!..

Я тогда совсем маленький был, только-только исполнилось четырнадцать, сигареты еще не всегда в магазине продавали. Как вдруг пронесся по школе тревожный слух, что тем, кому уже стукнуло, надо топать в районный военкомат, карточку там завести какую-то, медкомиссию пройти и всякая подобная шелуха.
Ломало это сильно, но была в ситуации одна маленькая пруха. Можно совершенно законно прогулять школу. Поэтому я выбрал какой-то день с безнадежной контрольной, и пошел сдаваться в армию.
Пришел, смотрю еще пацанов двадцать по кабинетам слоняются. Расспросил, записался, взял бумажку. Дальше к врачам. Они сразу спросили про обмороки, проверили, знаю ли я алфавит, потом замерили все мои тактико-технические характеристики. Напоследок, я какой-то мрачной тетке показал писюн.
Ну, думаю все. Домой. Но какой там.
Вдруг в коридоре появляется слегка помятый военный, и кричит. Не разбегаемся, выходим все во двор, строимся, сейчас начальник военкомата вам речь скажет.
Вышли, построились не очень ровно, стоим, ждем явления.
Разглядываем напротив какое-то небольшое турбовинтовое чудо, судя по ржавчине, времен сразу после Великой Отечественной войны. Но без роду и племени, наверное, какой-то мелкосерийно-неудачный экземпляр. Или собранный местными ползуновыми в гараже из запчастей.
Надо сказать, в то время все военкоматы города очень соревновались в стремлении завести у себя на территории какое-нибудь наглядное военное пособие. У кого-то БТР был списанный, у кого-то мина рогатая. А у нас вот такой целый загадочный самолет.
Так вот, стоим значит мы, вяло переговариваемся, ждем. Но меня что-то зацепил этот агрегат, пытаюсь по памяти определить марку, увлекался тогда авиацией, картинки вырезал из "Техники-молодежи", разбирался, модели клеил.
Наконец вышел начальник, задвинул нам что-то пламенное. Потом подумал и спросил:
— Есть ко мне у кого-нибудь вопросы?
Все, естественно, молчат, глядят в ворота, тут я не выдержал и брякнул:
— А зачем вы во дворе "Мессершмитт" поставили?
— Где? — глухим голосом не понял он.
— Да вон, — кивнул я в сторону самолета. Он повернулся и долго рассматривал его, как будто тот приземлился сюда минуту назад. И тут до меня постепенно стало доходить, что из-за цвета погон, он скорее всего и сам не очень знает, что это за фигня стоит.
Крику, конечно, было тогда. Военком обещал навсегда меня запомнить, выдать белый билет прямо сейчас же, и не видеть больше никогда. Да, да, тогда так пугали.
Я потом долго извинялся, мужик-то нормальный оказался. Главное, он реально запомнил этот случай, что позволило мне, впоследствии повзрослев, заходить в наш военкомат, уже как к себе домой.

История со времен, когда только-только ввели лишение прав за нетрезвое вождение, взамен штрафов.
Рассказал друг. Он всю сознательную жизнь за рулем, доставка, такси и т.п., короче: машина — хлеб, и без нее никак. Но охота выпить пуще обязанности идти пешком. И вот сама история:
Насандалился Валера на юбилее шефа, еле-еле доехал до гаража. Хорошо, хоть не попался ДПСникам. Машину загнал, гараж закрыл, а тут из соседнего манят пузырем, мол, присоединяйся. Присоединился, а под стаканчик поведал, что имеет гнусную привычку по черной пьяни брать машину и куда-нибудь рулить. Куда угодно, лишь бы на колесах. А нынче это чревато последствиями. Уже и ключи от машины жене отдавал, и провода с трамблера снимал, чтоб не завелась, и чего только не делал, все без толку — хоть не помнит как, но уезжал всегда. Вот тут гаражные коллеги и начали наперебой предлагать варианты "антиугонной" системы. Вариантов было много, но Валера проникся одним: снять руль и забросить его на крышу гаража. Без руля, хоть и с ключами не уедешь. Если вспомнишь, куда дел руль, без лестницы его не достанешь. Лестницу надо идти просить в частный дом метрах в 300 от гаражей. Дадут ли поддатому — неизвестно. Если дадут, волочить одному сперва туда, потом обратно. Стоит ли овчинка выделки?
Валера с доводами согласился. Баранка была откручена, закинута на крышу, а сам он благополучно отправился домой, попутно взяв чекушку для того, чтоб "отполировать" состояние.
Далее его воспоминания:
— Просыпаюсь и не могу понять, где я? Фокусирую взгляд и понимаю, что лежу на заднем сидении в своей машине. Под ногами банки от пива, пустая бутылка водки, презерватив, фисташки какие-то. Срач полный. В окне знакомая, но неожиданная деревня в 15-ти километрах от города. Памяти — ноль. Кое-как выбираюсь сзади наружу, сажусь за руль и обнаруживаю, что его НЕТ! Вместо руля на шлицы рулевой колонки насажен шкив от стиральной машинки сантиметров 15 в диаметре. И насажен конкретно, явно с помощью молотка. Рулить такой вещью невозможно, но какой-то пьяный гений удосужился примотать проволокой к шкиву руль от велосипеда. Я понимаю, что мысль оригинальная, но назад домой с таким управлением я не поехал. Вызвал эвакуатор.

Лет 10 назад. Большой "русский" гастроном в Бруклине. Предпраздничный день, тесная и неудобная парковка около магазина плотно забита машинами. С углового места безуспешно пытается выехать видавший виды Mercury Villager. При минимальном опыте и сноровке вырулить там несложно, но водитель, очевидно, не обладает ни тем, ни другим. Он сдает назад, останавливается в полуметре от бока стоящего перпендикулярно RAV4, снова сдает вперед, и так без конца.
Наконец рав отъезжает. Вилладжер нерешительно трогается, но тут же на место рава влетает сверкающая новехонькая BMW X5 и становится слегка наискосок, сделав выезд еще более проблематичным. С пассажирской стороны выходят две женщины и направляются в магазин. Водитель, щуплый парень кавказского вида, остается в машине, открывает окно (слышна громкая восточная музыка) и достает сигарету. Водитель вилладжера, пузатый бородач средних лет, виновато трогает его за плечо:
— Извините, вы не отодвинете машину на минуточку? Никак не могу вырулить.
Смерив взглядом расстояние между машинами, кавказец презрительно цедит:
— Да тут до черта места. Любая баба выедет без проблем. Раз не умеешь водить, сиди жди, пока мои телки закупятся.
— Баба, говоришь? — задумчиво переспрашивает толстяк и оглядывается.
По парковке, помахивая прозрачным магазинным пакетиком с пучком зелени и парой яблок, не спеша идет невысокая девушка в модной приталенной курточке. Мелированные кончики волос позволяют с некоторой долей условности назвать ее блондинкой.
— Девушка, можно вас на секунду? — окликает ее толстяк. — Не хотите покататься на машине?
Блондинка смотрит на него вопросительно.
— Понимаете, мы с товарищем поспорили, сумеет ли женщина выехать из этого места и никого не задеть,— толстяк протягивает ей ключи и кивает на свою машину. — Надеюсь, у вас есть права?
— Да, на днях получила. Ну хорошо, я попробую. Но за последствия не ручаюсь.

Кавказец пытается что-то сказать, но не находит слов. Блондинка со второй попытки заводит вилладжер и резко газует на парковочной передаче. Мотор недовольно ревет.

— Ты совсем обалдел нафиг? — доносится из бэхи. — Да она сейчас обе машины расхреначит к херам!
— Ты же сам сказал, что отсюда любая баба выедет, — хладнокровно напоминает толстяк. — Будь мужчиной, отвечай за свои слова.
— Ну я образно... — растерянно отвечает кавказец.

Вилладжер снова взревыввает. Владелец бэхи порывается выйти и закрыть машину грудью, но толстяк удерживает дверцу, успокаивающе приговаривая:
— Ничего-ничего, страховка оплатит.

Девушка наконец догадывается включить заднюю передачу. Вилладжер прыжком срывается с места. Слышен вой мотора, отчаянный вопль кавказца и визг тормозов. Но ожидаемого звука удара почему-то нет.

Кавказец, который, оказывется, успел зажмуриться в ожидании неминуемой катастрофы, открывает глаза. Вилладжер, замерев ровно в миллиметре от сверкающего крыла бэхи, спокойно стоит на дорожке мордой к выезду. Блондинка делает приглашающий жест толстяку, тот влезает на переднее сиденье, и вилладжер исчезает в голубой дали. Хозяин бэхи медленно обтекает, не веря еще, что все кончилось и угроза миновала. Все действие заняло не больше двух минут, но эмоций ему принесло минимум на сутки.

А теперь, дорогой читатель, позволь представить тебе действующих лиц этой маленькой драмы. В роли кавказца — неизвестный житель Бруклина. В роли толстяка на вилладжере — автор этих строк. В роли блондинки — Алиса, моя тогдашняя жена. За год с чем-то до описываемых событий мы приехали в Нью-Йорк, оба пошли на курсы вождения и вскоре выяснили, что у меня ни малейших способностей к этому делу нет, зато у нее идеальный глазомер и врожденное чувство машины. Хотя, казалось бы, ничто не предвещало. Дефолтным водителем в семье все равно был я (гендерные роли, будь им пусто), но в сложных случаях за руль садилась Алиса.

В тот день, выйдя из магазина, мы сообразили, что забыли яблоки и зелень, и Алиса пошла их докупать, пока я грузил остальные продукты и пытался выехать. Стоит добавить, что она моложе меня на 16 лет, и человеку, увидевшему нас впервые, никак не могло прийти в голову, что мы женаты и вообще как-то связаны. И да, в те (увы, давно прошедшие) времена она понимала меня с полувзгляда и легко подхватила розыгрыш.

Вчера на ночь глядя понесло в магазин. Не по делу, просто. Поболтаться перед сном.
На улице — красота. Тишина. Снег валит. Машин нет, людей нет. Только под фонарем мамочка с коляской читает книжку.
Идём. Навалило уже изрядно. Шкет впереди, тропит дорогу, изображая инопланетное боевое транспортное средство.
И без умолку тарахтит.
Он мне как-то однажды сказал.
— Па-аап!
— Ну?
— Я знаю, почему ты меня всегда с собой берёшь.
— Почему, сынок?
— Я болтаю, и время летит незаметно.

Так-то оно конечно. Под это тарахтенье хорошо просто идти и думать о своём. Если б не эти постоянные контрольные вопросы в голову.
— Па-аап?!
— Ну?
— А ты думаешь что сильнее, посох Бо или лазерный меч?
— Не знаю, сынок.
— Посох Бо! Знаешь, почему?
— Нет.
— Потому что бла-бла-бла....! (Тут следует подробное описание и сравнительные характеристики посоха Бо и лазерного меча)
— Ясно?
— Ясно, сынок.
— Па-аап?!
— Да, сынок.
— А ты знаешь, кто в Лего Звёздных Войнах самый главный?
— Не-а.
— Этот зелёный, с магией. Знаешь почему?
— Нет.
— Ну, там если на звездолёте... (Дальше следуют характеристики всех самых главных в зависимости от выбранного места действия)
Три кита, три поросёнка, три вопроса, на которых зиждется наше взаимное сосуществование — "Па-ааап?", "Знаешь почему?" и "Ясно?" Они как галактики, всё пространство между которыми наполнено межзвёздной пылью из черепашек, букуганов, звёздных войн, и соников.

Однажды мы по глупости сели в александровскую электричку.
Александровские электрички отличаются от остальных тем, что люди в них живут. Во всех прочих люди ездят туда-сюда, на работу, и просто так. А в александровских — живут. Спят, кушают, размножаются, и осуществляют прочие естественные потребности. Поэтому мы стараемся в такие электрички не садиться. Это как в чужую квартир без спроса войти. Сразу сотни глаз — Пушкинские? А чо припёрлись?
Ну вот. А тут угораздило. Ну и мы встали так тихонечко у двери, что бы не отсвечивать. Мест всё равно же нет, это ведь александровская. И смотрим, мест нет, а прямо недалеко от нас у окна сидит такой толстый дядька с чебуреком, и возле него лавка совершенно свободна. Как ни странно. И только мы хотели на эти места просочиться, глядим — шлёп, уже занято. Парочка, гусь да гагарочка, он в очках, она в папахе. Чопорные такие, с брезгливым выражением на лицах. Они перед нами как раз вошли. Не старые, лет по тридцать. Возраст такой, ещё жить и жить, а они друг другу уже надоели хуже горькой редьки. Ну вот, и эта парочка пристроилась на эти свободные места. Причем гусь сел с краю, а гагарочка оказалась между ним и чебуреком.
Толстый мужик у окна был внешне типичным представителем александровской электрички. В одной руке у него был чебурек, в другой бутылка пива, он прихлёбывал по очереди того и другого, и хотел общения от всех, до кого мог дотянуться. Наверное, поэтому присесть к нему никто не рвался. Так что когда рядом оказалась дама в папахе и каракулевой шубе, он хищно осклабился, сказал "Ого!", аккуратно вытер чебуреком рот, и ткнул в шубу бутылкой.
— Я когда в ВДВ служил, у нас знаешь как? — без предисловий начал он романтическую беседу.
Дама брезгливо поморщилась и сделала вид, что это всё её никак не касается. Чудная. Как будто танку есть разница, какой вид вы делаете при его приближении. Мужик, не обращая на её реакцию никакого внимания, продолжал.
— Мы их знаешь как держали? Мы их блять вот так держали!!!
Тут он протянул даме огромный волосатый кулак с чебуреком, и сжал пальцы. Из чебурека на даму потекло. Дама дёрнулась, и ударила локтем в бок своего спутника. Тот перестал делать вид, что читает покет-бук, и поправил очки. Потом строго посмотрел на толстяка и сказал высоким голосом.
— Руки уберите!
Мужчина с чебуреком посмотрел на свои руки и удивлённо спросил.
— Куда? Куда же я их уберу?
Тут надо сказать вот что. Вероятно у вас из моего рассказа может сложиться неверное представление, будто этот мужчина вел себя как-то по хамски, вызывающе, или даже агрессивно. Вовсе нет! От него не исходило вообще никакой опасности. Наоборот, он был добродушен, и предельно доброжелателен. И вся проблема заключалась только в его неуёмной, неконтролируемой жажде общения. Так что и предъявить-то ему было особо нечего. Поэтому мужчина в очках сказал своей спутнице.
— Давай пересядем.
И они поменялись местами.
Теперь дама оказалась с краю, а мужчина в очках — возле чебурека. А тот никакой разницы даже и не заметил. Он повернулся к соседу, и сказал.
— Не веришь? Щас я тебе докажу! Подержи-ка...
Он сунул мужчине в очках в руку бутылка пива, и стал шарить себе по карманам в поисках доказательств. Из карманов стала появляться масса вещей известного и не очень предназначения. Вещи эти он сперва складывал себе на колени, а когда там не осталось места, стал складывать на колени соседу в очках. Который с недоумением держал бутылку и возмущенно поглядывал на свою даму, как бы ища у неё то ли сочувствия, то ли поддержки. Меж тем доказательства обнаружены видимо не были, потому что здоровяк снова толкнул очкарика, воткнул ему в другую руку свой чебурек, и принялся шарить освободившейся рукой на другой половине своего необъятного тела. Потом неожиданно резко прекратил поиски, и сказал, показывая глазами на даму.
— Ваша жена? Очень красивая. Спросите, — может быть она хочет пива? Я сам стесняюсь предложить.
— Нет! — сказал раздраженно мужчина в очках, держа перед собой на вытянутых руках чебурек и бутылку. — Она не хочет!
— А вы откуда знаете? — удивился толстый, и сытно рыгнул ему в лицо чебуреком.
Тут мужчина в очках не выдержал, встал, вернул чебурек с пивом хозяину, и парочка, вертя по проходу откляченными задами, стала пробираться в другой конец вагона.
Мы для приличия выдержали паузу, но больше желающих занять свободные места не нашлось. Тогда я спросил шкета.
— Сядем?
— Сядем! — решил шкет.
И мы сели. Причем шкет сел посередине, он не любит с краю. Тут надо сказать, что ему не столько хотелось сесть, сколько не терпелось открыть только что купленный свежий журнал. Что он и сделал, как только приземлился.
— Ухх тыыы! — открыв первый же разворот, выдохнул он. — Папа, папа, смотри!
Я посмотрел. На развороте мерзкая черепаха-мутант по имени Микельанджело мочила каких-то невероятных монстров, очередное порождение извращенного преступного ума Бакстера Стокмана. Я знал, что спокойно посидеть уже не удастся. Надо просто набраться терпения и кивать. Шкет открыл было рот, что бы затянуть своё традиционное "Па-ааап!", когда слева вдруг обозначилось какое-то движение, и здоровяк у окна задал вопрос, который задавать ему не стоило ни при каких обстоятельствах. Он ткнул пальцем в направлении разворота и спросил.
— Это он чо?!
Шкет посмотрел сперва на чебурека, потом на меня. Глаза его засветились надеждой. Я пожал плечами. Мол, поступай как знаешь. Шкет радостно набрал полную грудь воздуха, повернулся к толстяку, и...
— Это же Хан! Вот видите, он стоит у входа в лабиринт? Ему надо пройти весь лабиринт, и найти всех Пурпурных Драконов. Если он найдёт всех Пурпурных Драконов, тогда он сможет загрузить в центральный сервер виртуального червя убийцу. Но Эйприл предупредила черепашек, и Рафаэль с Донателло...
Шкет захлёбывался словами как приговоренный перед казнью, зная, что второго шанса ему никто не даст. Он тараторил без пауз и передышек. Чебурек сидел как ударенный пыльным мешком. Ему открывались новые измерения. Наверное, он первый раз пожалел, что так некстати открыл рот. Несколько раз он предпринимал попытку сбить ребёнка с темы. Куда там! Он только напряженно хватал ртом воздух, безуспешно пытаясь впихнуть хоть пол-буквы в плотную вязь шкетова тарахтенья. Один раз, улучив паузу, когда шкет переворачивал страницу, он просто взял и отвернулся к окну. Ха! Это его спасло? Нет! Шкет встал, обогнул колени толстяка, и всунул журнал между его носом и окном.
— А вот это, видите? Это Мечерукий помогает черепашкам. Вы думаете он злой? Нет! Это просто кажется что он злой. На самом деле просто клан Фут когда-то...
Ещё недавно такой общительный толстяк повернулся ко мне и посмотрел жалобно и умоляюще. Я только пожал плечами. В конце концов он не выдержал, и вскочил.
— Пойду покурю! — сообщил он, демонстрируя всему вагону, и особенно шкету, пачку сигарет. И выскочил в тамбур.
И больше не вернулся.
Он так и торчал в тамбуре, иногда с опаской заглядывая в вагон, пока мы не сошли в Пушкино. А шкет периодически вытягивал шею в сторону тамбура, в ожидании возвращения такого прекрасного собеседника.

Этого толстяка я почему-то вспомнил, когда мы брели пустынной улицей, по снежной целине, к магазину. Я подумал, что Толстяк хоть в тамбур мог выскочить. А тут и не денешься никуда.
— Па-аап!
— Ай!
— А как думаешь, кто сильней, Соник или Микеланджело?
— Не знаю, сынок.
— Я думаю, что Соник! Знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что бла-бла-бла-бла-бла!
Тут мы наконец дошли до магазина.
— Погоди, сынок. Давай в аптеку зайдём.
Соседнее с магазином крыльцо аптеки было заметено снегом напрочь. Мы поднялись, осторожно цепляясь за перила, и всё это время шкет тарахтел. Он тарахтел в аптеке, и тарахтел когда мы из неё выходили. А когда собрались спускаться, я сказал "Осторожнее, сынок!" Но он меня не слышал. В этот момент он как раз рассказывал что-то очень важное про динозавров. Поэтому он сделал шаг, и полетел. Тыг-дым-тыг-дым-тыг-дым! Он сосчитал задницей ровно все шесть ступенек. Потом упал навзничь, и там внизу наконец замолчал.

Я осторожно спустился следом. Он лежал, смотрел в небо, и ловил языком снежинки. Я присел рядом.
— Ушибся? — спросил я.
— Не-а! — помотал он головой.
— А что ж тогда замолчал?
— Столкнулся с суровой реальностью! — сказал шкет и радостно засмеялся.