Жила была семья стульев. Крепкая, мебельная семья. Михаил Степаныч Стул, Анастасия Федоровна Стул и сын их оболтус — Сенечка. Оболтус, потому как маленький и постоянно валялся где попало. А попадало обычно — под ногами у хозяев. Наткнется кто — выругается всенепременно, да к стенке Сенечку поставит. Не в смысле расстрела, а чтоб с дороги убрать. И поделом — нет чтоб, как отец с матерью, степенно у стола стоять.
Мир у стульев обычно не ограничен одной комнатой, но в нашем случае, стулья редко бывали в соседних, в силу строгих порядков хозяев. Кочевые табуретки рассказывали, что в соседней комнате живут кровати, а во дворе так вообще — просторы необозримые. Но Михаил Степаныч высмеивал их всяко и не верил. Табуреткам вообще мало кто верит, несмотря на всю их полезность. Потому что у них спинки нет и на них нередко ногами становятся.
Как-то вечером семья стульев наслаждалась покоем и разговаривали о том, о сем.
Михаил Степаныч, шутки ради, пугал Анастасию Федоровну жучками-древоедами и термитами. Анастасия Федоровна пугалась очень и скрипела уморительно. Сенечка со смеху валялся по полу.
— Добрый вечер! — заглянул в комнату Дракон — Можно к вам?
— Нельзя! — сурово отрезал Михаил Степаныч — Вон идите отсюда. И немедленно.
— Злые вы. Приходишь к ним, а дома и нет никого. Поужинать.. кха-кха.. поговорить не с кем! — поцыкал зубом Дракон и ушел огорченно доедать группу народных героев, которые вчера пытались избавить регион от Дракона.
— Что ж ты, в самом-то деле, а? — неодобрила Анастасия Федоровна — Как-то не по-мебельному даже. Ни за что животное обидел.
— А нечего! — пояснил Михаил Степаныч — Спасу нет уже от них. Развелось их уже, как микробов под крышкой унитаза. Что ни сказка — Дракон. Обязательно и всенепременно — Дракон. И с ними эльфы, орки, рыцари и тролли. И все с оружием, всенепременно. Соберутся и давай биться насмерть. А дамы им платочками машут. С балкона причем. Чепчики швыряют.
— Бардак какой. — неодобрительно покачала спинкой Анастасия Федоровна.
— Вечер добрый! — лязгая доспехами вошел Рыцарь — Во Славу и Во Имя!!..
— Шлем сними! — приказным тоном скомандовал Михаил Степаныч — Вот! Вот, Настенька! Гляди на него! Ушки острые. Я говорил ведь. Эльф это.
— Подите вон! — скомандовал с пола Сенечка и продолжил валяться со смеху.
— Цыц! — цыкнула Анастасия Федоровна — Как ты со взрослыми разговариваешь! И ты, Михаил Степаныч, тоже при ребенке поостерегся бы примеры показывать.
— Цыц! — цыкнул Михаил Степаныч — Не надо, душа моя, мне при посторонних замечания делать. И ребенок-то, в общем, прав. Уходите отсюда, господин Эльф-Рыцарь, пожалуйста. Здесь мирная, такая сказка.
— А пойду-ка я отсюда. — зевнул Эльф и надел шлем — Все равно тут никого нет. Мебель только скрипит. Когда уже делать научатся мебель нормальную?...
И ушел из комнаты. С деревьями договариваться пошел, чтоб из них мебель нескрипучая получалась.
— Еще и нахамил. — вздохнула Анастасия Федоровна — Тоже мне Рыцарь.. Хамло какое-то.
— Каак же — презрительно протянул Михаил Степанович — Мы ж Фэнтэзийные герои. Не абы кто. Нам без хамства — ну никак. Тьфуй.
— Комод надутый! — хихикнул Сенечка с пола.
— Именно! — согласился Михаил Степаныч
— Не ругайся при родителях! — для порядка сделала замечание Анастасия Федоровна.
Дверь опять стукнула.
— Кого еще несет, а? Что за вечер? — возмутился Михаил Степаныч.
В комнату вошла девочка с диковатым взглядом, огляделась, цапнула с окна грушу и попыталась ее укусить.
— Дура! Это ж папье-маше! — вскрикнули в один голос Михаил Степаныч с Анастасией Федоровной.
— Муляж! — засмеялся Сенечка, валяясь на полу.
— Сенечка, не слушай ее! Закрой... Чем он там у нас слышит, а? — забеспокоился Михаил Степаныч.
— Сенечка! Не слушай девочку! — приказала Анастасия Федоровна и ответила честно Михаилу Степанычу шепотом — Фиг его знает, чем он там слышит.
Сенечка отключил слух. И вовремя. Потому что девочка, в этот момент смогла вытащить, увязнувшие в муляже, зубы и заматерилась страшно. Так страшно, что кукушка в часах с тех пор начала заикаться и в полночь откукукивала раз пятьдесят.
— Ишь как чешет, а.. — восхитился даже Михаил Степаныч — Чистый Барков. Похлеще даже.
— Что будет, Мишенька? — испугалась Анастасия Федоровна.
— Ничего не будет. Сейчас стол увидит и за стол придет. А то ты не знаешь. — рассудительно сказал Михаил Степаныч.
Девочка увидела стол и тарелки на нем и радостно закричала тем же страшным матом.
— Дикие они, эти заплутавшие в лесу. — хихикнул Михаил Степаныч.
— Миш, Миш, она к тебе идет! — предупредила Анастасия Федоровна — Смотри мне!
— А чего я-то? Что я могу-то? — оправдывался Михаил Степаныч.
Девочка запрыгнула на Михаила Степаныча, и заерзала на нем, поедая что-то со стола. Михаил Степаныч подозрительно заскрипел.
— Миша!!! — закричала Анастасия Федоровна — Что ты за стул такой! Сделайся немедленно неудобным! Ишь как... Так и ждет, чтоб села на него какая-нибудь. Зря я за кресло не вышла!
— Ну перестань, перестань... — смущенно забубнил Михаил Степаныч, становясь неудобным — Ничего подобного...
— Знаю я тебя! — отрезала Анастасия Федоровна — О шведском гарнитуре, небось, до сих пор мечтаешь?
Девочка тем временем почувствовала все неудобство Михаила Степаныча. Она соскочила с него и закричала:
— Дурацкий стул! Какой болван такой делал!
— Папа твой — болван! — обиделся Михаил Степаныч.
— Ага. Иди сюда, иди. Змея! — прошипела Анастасия Федоровна, глядя на приближающуюся девочку — Присядь на меня, присядь. Сейчас я тебе устрою званый ужин.
— Аааай!!! — закричала девочка, поглаживая прищемленное место — Что за мебель такая? То неудобно, то вообще щипается!
— Бетонный пол — твоя мебель! — в один голос сказали старшие стулья.
— Миш, Миш, она к Сенечке идет! — тревожно заголосила Анастасия Федоровна — Сенечка, стань неудобным! Сенечка!
— Фиг там. Не услышит. — сказал Михаил Степаныч — Он же слух отключил. А все ты со своим пуританством. Чего бы он там услышал...
— Не смей меня винить!!! — поникла Анастасия Федоровна.
— УАУ!! — радостно закричал Сенечка — Камон, бэйб! Да! Ерзай, ерзай!! Да, детка!
— А парнишка-то совсем уж взрослый стал. — Михаил Степаныч от смущения выглядел как стул из драгоценного красного дерева.
— Она же сломает его! На всю жизнь сломает! — запричитала Анастасия Федоровна.
— Какой милый и удобный стульчик! — радостно закричала девочка, раскачиваясь на Сенечке.
— АААА! — раздалось сверху.
— Что за... — начало было девочка, но не договорила. Потому что очень трудно закончить мысль, когда на тебя падает буфет.
— Ну ёёё. — расстроился Сенечка, отлетевший далеко в сторону, и включил слух.
— Где ваш такт, Исидор Кондратьевич? — обратился он к буфету — Где совесть ваша буфетская? В самый неподходящий момент...
— Сенечка! Живой! — всхлипнула Анастасия Федоровна.
— Я говорил, что все хорошо будет! — радовался Михаил Степаныч.
— Где ж хорошо-то? — огорчался Сенечка.
И только Исидор Кондратьевич Буфет с девочкой не слышали их. Девочка, возможно, потому что не понимала мебельного. Ну или потому что без сознания была.
А Исидор Кондратьевич, потому что лежал на девочке, шептал ей всякие приятности и посыпал ее сахаром и конфетами. Странный он был. Буфеты, они вообще — странные. Чего у них внутри — никто не знает...
Вот такой вот конец.
А чего вы хотели? Чтоб я дал ребенка на глазах родителей сломать на всю жизнь?
УПД. Никакой педофилии. Девочке недалеко за 20. Понавыводили тут.)
